НАСЛЕДИЕ ВЕЛИКИХ МАСТЕРОВ.

Введение

В современном мире воинские искусства Востока до сих пор вызывают немало разноречивых толков и представлений. В тех странах, где дзю-до, каратэ, аики-до, Шаолинь-сы-цюань, Тайцзи-цюань и прочие систематизированные традиционные формы рукопашного боя не прижились, о них судят главным образом по кинофильмам и случайным журнальным публикациям. В США, Франции, ФРГ, Голландии, Англии, где история многочисленных школ боевых единоборств восточного происхождения насчитывает уже несколько десятилетий, с информацией дело обстоит лучше. Выходят десятки книг и журналов, раскрывающих практические аспекты тех или иных школ воинских искусств, методические пособия, исторические обзоры. Тем не менее трудно назвать работу европейского или американского автора, которая бы охватывала весь спектр проблем, заключенных в понятии «воинские искусства». Содержательны, но отнюдь не исчерпывающи книги по военно-прикладным видам спорта, опубликованные за последние годы в Японии, Китае, Корее, Вьетнаме; они освещают лишь частные вопросы или дают пересказ расхожих легенд. При этом работы восточных мастеров зачастую овеяны мистическим флером, изобилуют излишней экзотикой.

Растущий - год от года поток специальной литературы по сути дела не проясняет главного глубинного смысла и внутреннего содержания кэмпо как древнего искусства борьбы, как науки жизни, которая совершенствовалась на протяжении тысячелетий, оставаясь уникальной сокровищницей знания для народов Востока. Чтобы приблизиться к истокам кэмпо как Учения, необходимо рассматривать его во всей совокупности исторических, религиозно-философских, культурных и медико-биологических факторов.

Предлагаемая читателю книга — это попытка дать комплексный анализ зародившегося в Китае «искусства борьбы» и на примере Японии проследить развитие традиции до наших дней. Историческое понятие «воинские искусства» (яп. бу-дзюцу, кит. у-шу, кор. тэквон-до, вьет. во-дао) включало все области человеческой деятельности, относящейся к воине и военному делу, в том числе рукопашный бой без оружия, а также с оружием, стрельбу и метание различных снарядов, вольтижировку, акробатические трюки в театральных поединках, а также принципы общевойскового боя, элементы армейской стратегии, фортификации и т. п. Соответствующий психофизический тренинг считался необходимой составной частью любой разновидности у-шу.

В Китае классические «главные» у-шу обычно подразделялись на три группы: единоборство с оружием и без него; стрельба и метание; театрализованные и спортивные выступления. В других вариантах классификации разделялись борьба без оружия и фехтование (на копьях, мечах, палках и т. п.) в рукопашном бою, однако чаще различия между ними не проводилось, потому что обучение в школах воинских искусств было универсальным и предусматривало овладение теми или иными видами оружия.

Современное «спортивное» у-шу в КНР подразделяется на такие разделы: выполнение комплексов формальных упражнение (maо); обусловленный спарринг без оружия; свободный спарринг двух партнеров без оружия; бой без оружия против нескольких противников упражнения с оружием (тао) и схватки с оружием или без оружия против вооруженных противников; лечебно-оздоровительная гимнастика с подключением дыхательных упражнений и точечного массажа. Тем не менее .внутри у-шу (бу-дзюцу) прочно утвердилось понятие «рукопашного боя», борьбы против вооруженных или невооруженных противников голыми руками или при помощи любых подручных средств (в том числе холодного оружия) — цюань-шу или цюань-фа (в японском варианте кэмпо).

На протяжении веков обучение солдат или крестьян в повстанческих отрядах шло по облегченной программе классических у-шу, которая должна была привить определенную культуру движения, навыки владения основными видами оружия, верховой езды и т.п. Настоящие же мастера проходили многолетний курс обучения в монастырях или закрытых школах, где опытные наставники посвящали их в тайны ци-гун — техники управления жизненной энергией организма, абсолютным оружием древности. Только эзотерические школы, располагавшие обширными, детально разработанными методиками тренировок, могли дать мастеру ключ к совершенству в кэмпо — Искусстве борьбы.

Японское слово кэмпо как родовое понятие записывается теми же иероглифами, что и китайское цюань-фа, корейское квон-поп, вьетнамское куэнь-фат. Прямое его значение — «Учение кулака», «Праведный Закон кулака» или «наука рукопашного боя». В ряду этих равнозначных наименований японский термин получил наиболее широкое распространение и в наибольшей степени соответствует тематике данной книги. Если в Китае под цюань-фа подразумевается чаще кулачный бой без оружия, то в Японии Понятие кэмпо включает любые систематизированные виды борьбы, в которых допускается использование оружия. В том же значении употребляется термин кэмпо на Западе, хотя порой встречается и вульгаризованное его толкование как одной из военно-прикладных школ новейшего времени.

В Европе и Америке все виды китайских воинских искусств нередко объединяются термином кун-фу. Однако само понятие кун-фу, проникшее на Запад в начале XX в. и укоренившееся в послевоенный период, совершенно неадекватно тому, что оно сейчас обозначает. Слово кун-фу, взятое на вооружение европейцами, происходит от китайского гун-фу — «усердные занятия», «тренировка» в любом виде физической и духовной культуры. К воинским искусствам гун-фу прямого отношения не имело и не имеет. Это искусственное обозначение «китайского бокса», несущее в себе целый комплекс заведомо искаженных представлений с сильным налетом «восточной экзотики». Именно поэтому слово кун-фу, хотя в наши дни оно и перекочевало в новом значении из США, Англии и Франции обратно, в Гонконг и на Тайвань, неприемлемо. Кроме того, китайское понятие кун-фу — не лучшее определение для воинских искусств Японии, о которых идет речь в книге. Может быть, универсального определения родственных комплексов воинских искусств вообще не существует, но кэмпо представляется наиболее точным из всех возможных вариантов. Тем не менее, поскольку слово кэмпо не отражает национальной специфики и своеобразия различных ответвлений, избежать использования некоторых китайских, японских или корейских терминов в работе оказалось также невозможным, тем более что все они давно уже имеют хождение в странах Запада.

Какой же смысл заложен в понятии кзмпо?. Однозначно ответить нелегко. Кэмпо — это учение, сложный комплекс духовной и физической культуры, это многовековые традиции борьбы, находящиеся в непрестанном развитии. Кэмпо — также и путь реализации популярной на Востоке концепции единства мирокосма человеческой личности и макрокосма, достижения гармонии с миром и с самим собой.

Условно можно выделить следующие источники кэмпо:

даосская философия, выдвинувшая идеи Пустоты, борьбы сил Инь и Ян, взаимодействия Пяти первоэлементов, Недеяния, Мягкости, Естественности, Метаморфоз;

Кэмпо в действии (по гравюре Хокусая)

йога как система психотренинга, физического и духовного совершенствования человека в ее многочисленных разновидностях с учетом трех основных национальных форм: индийская йога, тантрическая буддийская (китайская, тибетская, японская) йога и даосская (китайская) йога; традиционные теории китайско-тибетской медицины о циркуляции жизненной энергии ци, о точках и меридианах, об их связи с внутренними органами, о развитии энергетики организма (ци-гун); «бионика» древности, наблюдение за повадками животных, из которого возникли так называемые звериные стили кэмпо; локальные системы рукопашного боя и ритуальные боевые танцы различных племен и народностей; опирающаяся на теории даосских мыслителей военная наука древнего Китая, в которой сформулированы принципы стратегии и тактики борьбы; Чань (Дзэн)-буддийская психотехника, позволившая добиться поразительных результатов в концентрации и самовнушении.

Можно также обозначить составные части кэмпо, сохранившиеся с древности до наших дней:

конфуцианские этические нормы в формировании личности; разнообразная детально разработанная методика обучения: подготовка тела, психическая перестройка, способы работы с пятью стихиями, с предметами и формами-образами; обширнейший арсенал приемов борьбы во всем многообразии национальных видов, направлений, стилей и школ.

Только такая классификация дает возможность рассматривать кэмпо как единую систему, как культурологический феномен, как особую область Знания, как Учение.

В Китае к середине I тысячелетия нашей эры четко обозначилось деление эзотерических воинских искусств на две ветви: даосскую и буддийскую.

Даосская ветвь кэмпо породила многочисленные школы так называемого мягкого, или внутреннего, направления, в которых делался упор на развитие энергетических способностей организма, на управление биоэнергией ци, позволяющей многократно усилить изощренные приемы рукопашного боя. Местом зарождения «внутреннего» направления по традиции считается гора Удан в провинции Хубэй, где некогда жил легендарный отшельник-воитель, а ныне находится даосский монастырь. Иногда Тайцзи-цюань, Багуа-чжан, Син-и и все прочие «внутренние» школы (нэй-цзя) объединяются понятием Удан-пай (направление Удан). «Внутреннее» направление кэмпо практиковалось в бесчисленных даосских сектах.

Монастырские буддийские школы, ведущие происхождение от чаньской обители Шаолинь, предпочитали так называемое «внешнее» направление кэмпо (вай-цзя), в котором особое внимание уделялось закалке тела, развитию скоростно-силовых качеств — словом, всего, что сейчас на Западе ассоциируется с понятиями кун-фу и каратэ. Существовали также промежуточные варианты, например, направление Эмэй-шань-цюань, сочетавшее основные характеристики «мягких» и «жестких» школ.

Классификация и систематизация эзотерических школ и стилей кэмпо — дело будущего, по трудности сопоставимое с составлением «Системы природы» Линнея. Весьма приблизительно можно наметить такое соподчинение.

В рамках каждого из двух направлений классического кэмпо — даосского («внутреннего») и буддийского («внешнего») существуют исторически сложившиеся большие школы типа Таицзи-цюань или Шаолинь-сы-цюань. Каждая такая школа насчитывает десятки, иногда сотни тысяч адептов. Внутри большой школы действуют малые школы, связанные с личностью какого-либо выдающегося мастера и имеющие Тенденцию к постепенному обособлению. В пределах малой школы периодически возникают видовые и подвидовые ответвления, порождающие новые авторские стили. Кроме того, внутри больших и малых школ подразделяются «звериные» стили —- например пять стилей Шаолиня («Тигр», «Дракон», «Леопард», «Журавль» и «Змея») или двенадцать стилей школы Багуа-чжан. Отдельные «звериные» стили также могут обособляться и выделяться в школу типа школы Обезьяны, школы Кузнечика-богомола и т. п. Внутри такой школы образуются разновидности:

«Прыгающая обезьяна», «Валяющаяся обезьяна» и т. п. В некоторых малых школах подввдовое деление объясняется нарастанием степени сложности техники, например, восемь подвидов школы «Пьяницы» — от «пьяницы с чашечкой» до «пьяницы с бочонком».

Школы, поставленные в условия жестокой конкуренции, обычно засекречивали технику и методику тренировок, но иногда, в виде исключения, происходило объединение двух или даже трех школ, как это было при создании школы трех мастеров Цай-Ли-Фо-цюань.

Уже в наши дни предпринималось немало попыток соединить различные школы, «внешние» и «внутренние» направления, взяв отовсюду наиболее ценное, смешивая элементы разных национальных систем кэмпо. Такая тенденция к синтезу естественна для нашей эпохи, когда рассекречивание школ и развитие информационной сети дает возможность активного обмена опытом. Однако ценность подобных «синтетических» систем пока представляется проблематичной, поскольку им явно недостает «шлифовки временем», отточенности и филигранности классических «чистых» школ, являющих собой проверенный поколениями Путь.

На территории Китая, например, еще в начале XX в. насчитывалось несколько сотен школ цюань-шу, так что направления, стили и формы рукопашного боя были представлены в невиданном изобилии. Столь же разнообразны были и комбинированные школы рукопашного боя дзю-дзюцу, кэн-до, иаи-дзюцу в Японии.

С древности школы в Китае и в сопредельных странах существовали в различных ипостасях. Все школы можно условно разделить на религиозно-сектантские и светские. К первым относятся орденского толка воинственные монастырские общины в буддийских обителях и даосские секты, включавшие практику гун-фу военно-прикладного характера в свои «радения». Поскольку Чань (яп. Дзэн-буддизм внес наиболее заметный вклад в формирование философской базы воинских искусств, в первую очередь именно чаньские монастыри не только в Китае, но также и в Корее, Японии и Вьетнаме становились хранителями и рассадниками традиций кэмпо. Классическим примером может служить знаменитый монастырь Шаолинь, прославившийся как «академия у-шу» и ставший собирательным образом: ведь помимо основного монастыря Шаолинь в Хэнани существовали и другие монастыри того же названия по всей Поднебесной, где обучение велось по сходной программе с небольшими модификациями. Однако в средневековой Японии, например, носителями традиций кэмпо были не только дзэнские монахи, но и так называемые монахи-воины (сохэй), принадлежавшие к секте гантрического буддизма Сингон, а также жрецы некоторых синтоистских храмов, посвященных богу войны Хатиману или каким-нибудь местным воинственным божествам.

Светские школы были весьма разнообразны по назначению. Часть из них обслуживала армию: императорскую гвардию в Китае, повстанческие отряды тайпинов, самурайские дружины, клановые дружины лазутчиков ниндзя и т. п. Кроме того, имелись частные школы: фамильные (для кровных родичей) и платные — для избранных.

В Китае, Японии, в Корее и во Вьетнаме понятие воинских искусств наделалось совсем иным смыслом, нежели на Западе. Не победа над противником была конечной целью изучения кэмпо, но победа над самим собой, преодоление собственных слабостей и недостатков. Школа кэмпо становилась школой жизни.

Система обучения в кэмпо, как небо от земли, была далека и от спорта, и от военно-прикладных дисциплин. Впрочем, это сравнение обратимо, поскольку в восточной космологии человек считается порождением Неба и Земли, а значит, сочетает в себе оба начала. Со временем классические воинские искусства нашли применение и в спорте, и в кровавых битвах, но ни то, ни другое не определяет их изначальной сущности. Если бы дело было только в приемах борьбы, кэмпо скорее всего окончательно выродилось бы после появления огнестрельного оружия, как это произошло с рыцарскими единоборствами в Европе. Однако традиция живет.

Мастера кэмпо неизменно становились героями народных преданий и легенд, рыцарских баллад, сказаний, романов и драм, а в наши дни они заполонили кино и телеэкраны. Среди подобных героев можно выделить знаменитых военачальников, предводителей народных восстаний, странствующих рьщарей—защитников угнетенных и обездоленных, профессиональных телохранителей и охранников купеческих караванов, вольных самураев-ронинов, мотхоъ-ямабуси, средневековых лазутчиков-нынзя, основателей и наставников различных школ воинских искусств.

В средние века воинские искусства требовали от человека всей жизни. Их девизом было: «Всё или ничего!» Старые мастера сравнивали кэмпо с кипятком — стоит ослабить огонь в груди, и кипяток превратится в простую воду. Но сами по себе занятия воинскими искусствами не обязательно должны были превратить человека в сурового подвижника, чуждого радостям жизни. Пламя, возникшее из внутренней энергии, не сжигало — оно дарило тепло и свет. Самопознание в процессе освоения воинских искусств обостряло и восприимчивость человека к прекрасному, к живой природе, к искусству.

Не случайно понятия вэнь (культура) и у (воинственность) в истории дальневосточной цивилизации не только соприкасаются друг супругом, но и тесно переплетаются. В конфуцианском комплексе «шести искусств» (лю-и) наряду с этикетом, музыкой, каллиграфией и математикой значились также управление колесницей и стрельба из лука. Но в действительности значение воинских искусств было гораздо шире. Если считать изящные искусства одной половиной духовной жизни образованного человека, то второй половиной, несомненно, будут для Японии, Китая, Кореи и Вьетнама искусства воинские во всей их сложности и многоплановости. Ли Бо, великий поэт эпохи Тан, был прекрасным фехтовальщиком, знаменитый фехтовальщик Миямото Мусаси был прекрасным художником. Крупнейший в Японии теоретик воинских искусств, дзэнский патриарх Такуан писал стихи и эссе. Изрядная часть трактатов и наставлений по кулачному бою в Китае представляет собой поэмы с красочными сравнениями и впечатляющими метафорами. В Японии на дипломах самурайских военных школ красовались пейзажные танка... Настоящий мастер должен был в равной степени владеть мечом и кистью, знать чайную церемонию и искусство аранжировки цветов.

Самый заметный вклад воинские искусства Китая и Японии внесли в развитие классического театра. Тщательно разработанные комплексы формальных, упражнений с оружием и без оружия вошли в режиссуру пекинской оперы, спектаклей ноо и кабуки. Японские актеры изучали технику фехтования на мечах и копьях, чтобы овладеть пластикой настоящего бойца. В Китае с той же целью разучивали формальные упражнения у-шу. Многие постановки театра кабуки по обилию батальных сцен напоминали рыцарские турниры, а турниры при дворе цинских императоров выливались в театральные действа.

Чувство ритма, столь необходимое в воинских искусствах, роднит их с музыкой. Человек постигает свою природу, входя в ритм бесконечных превращений, ощущая пульсацию мироздания в собственном сердце. Да и весь процесс изучения кэмпо, от азов до вершины, похож на занятия музыкой. Вначале заучиваются ноты, йотом разыгрываются скучные гаммы, от них следует переход к этюдам, потом к сложным пьесам, симфониям. Наиболее одаренные мастера творят подобно композиторам, добиваясь нового звучания тела и духа в едином ритме Вселенной. Не потому ли сегодня кэмпо находит многочисленных поклонников на всех континентах, в десятках стран?

Между тем еще сравнительно недавно воинские искусства Востока оставались вне поля зрения европейцев. Некоторые даже не догадывались об их существовании. Появившиеся в печати упоминания о странном «китайском боксе» и «самурайской борьбе "джиу-джитсу" не только не прояснили положения вещей, но, наоборот, еще больше его запутывали. В конце прошлого века в Европе сложился стереотип низкорослого и слабосильного азиата. Образ китайца с длинной косой ассоциировался с прачечными, закусочными — с чем угодно, только не с борьбой. Точно так же в сознании обывателя воспринимались японцы, корейцы, вьетнамцы. Подавляя крестьянские восстания в Китае, навязывая Японии неравноправные договоры, нещадно эксплуатируя народы Индокитая, империалистические державы везде и всюду на Востоке проводили политику силы. Успехи молодого империалистического хищника, Японии, в войнах против Китая и России явились неожиданностью для всего цивилизованного мира. Впервые стали серьезно говорить и писать о воинственном духе японцев, об их фанатической смелости, презрении к смерти и удивительной физической подготовке. Мода на джиу-джитсу (дзю-дзюцу) захлестнула Лондон, Париж, Берлин, Вену и Петербург. На фотографиях и гравюрах начала века запечатлены румяные, усатые здоровяки в халатиках, подвязанных пышным бантом,— первые энтузиасты джиу-джитсу. Стараясь приспособить диковинные приемы к знакомой классической борьбе, они не слишком церемонились с ритуалом, и видимо, совершенно не беспокоились о своей душевной гармонии. Однако увлечение модным спортом скоро прошло, оставив след лишь в новеллах Конан-Дойля, в некоторых разведцентрах европейских стран да в секциях советского самбо. О «самурайской борьбе» снова надолго забыли и вспомнили только после второй мировой войны, на сей раз уже в оккупированной Японии. И тогда началась эпоха «восточного Ренессанса» на Западе. Вместе с дзэн-буддийской литературой, живописью, архитектурой воинские искусства Востока пришли в Европу и Америку, прочно обосновались в больших городах, вскружили головы молодым людям и озадачили стариков.

Причин успеха кэмпо в послевоенном мире можно назвать немало. В первую очередь — это кризис моральных ценностей технократической цивилизации Запада, побудивший молодежь искать выход из тупика в самых неожиданных направлениях: в битниче-стве, в рок-музыке, в демонстрациях протеста. Многие предпочли в качестве панацеи от болезни века восточную философию, пытаясь по-своему интерпретировать индуизм, даосизм и буддизм. Одной из самых заманчивых и увлекательных форм «восточной мудрости», имеющей также прикладное значение, оказалось кэмпо.

Та легкость, с которой дзю-до завоевало сердца и вошло в олимпийскую программу, говорит прежде всего о том, что кэмпо, зародившееся на Востоке изощрённое и систематизированное искусство борьбы, практически не знает границ и может адаптироваться в любых условиях, отвечая интересам человека на всех континентах. Вслед за дзю-до и джиу-джитсу на Запад пришли каратэ и кун-фу, кэн-до и тэквон-до, аики-до и вьет-во-дао. Грандиозный по масштабам бум воинских искусств сопровождается безудержной пропагандой «восточной морали» — действительных или мнимых этических ценностей, лежащих в основе всего комплекса воинских искусств Востока. И вот тут необходимо отделить зерна от плевел.

Каждый из миллионов и миллионов ревнителей традиционных воинских искусств наверняка задает себе вопрос: зачем это нужно? В самом деле, зачем? Одним для достижения уверенности в себе, сознания собственной силы, другим—чтобы побить рекорд, выиграть первенство, третьим—чтобы научиться драться. И далее следует вывод: а уж если драться, то так, как это делали самураи,— жестоко и самозабвенно, до победы. Такой подход превалирует во многих спортивных клубах, диверсионных центрах, лагерях морской пехоты. Но люди, усвоившие технику насилия и убийства, жаждущие опробовать ее в деле, забывают первую заповедь кэмпо: никогда не вступать в бой без благородной цели или если тебе не угрожает смертельная опасность. Кэмпо — оружие разрушения, но для его основоположников оно было орудием созидания, созидания самого человека, его тела и духа, его Формы и его Содержания.

Конечно, в наши дни воинские искусства уже не те, что были несколько веков назад,— сохранявшиеся в неприкосновенности тысячелетиями, в XX веке они стали рассыпаться, словно карточные домики. Жизнь берет свое. Если когда-то- наставник фехтования или кулачного боя мог провести всю жизнь в горах или же день и ночь нести стражу в княжеском замке, то сейчас ни то, ни другое невозможно. Придя из спортзала, где он только что бился на копьях в подражание своим воинственным предкам, человек переодевается и идет в магазин. На обратном пути он заходит в кино, чтобы посмотреть очередной боевик. Вместо сложения стихов он читает газету, вместо созерцания луны включает телевизор.

Да, мир уже не тот... И все же чего ради люди XX века снова и снова припадают к иссякающему ручью традиции кэмпо'! Что влечет их из цехов и уютных кабинетов, от стадионов и теннисных кортов под сумрачные своды до-дзё, зала Постижения Пути? Может быть, частичный ответ читатель найдет в этой книге.